-  Александр Леонидович, на­сколько полно принятая стратегия отражает вызовы времени?

-  То, что научно-технологическое развитие признается высшим при­оритетом госполитики, - уже боль­шое достижение. Прозвучало заявле­ние, что есть такие вызовы, которые невозможно залить ресурсами, пусть и одними из самых богатых в мире. Важным фактором развития назва­ны фундаментальные исследования. Очень значимо само внимание руко­водства страны к проблемам разви­тия науки. Словом, исходные поло­жения документа не вызывают воз­ражения. Но на ноябрьском Совете при президенте по науке и образо­ванию некоторые пункты стратегии вызвали дискуссию, последняя часть, где говорится о ее практической ре­ализации, несколько диссонирует и даже прямо противоречит правиль­но поставленным общим задачам.

Кто будет спорить с тезисом о необходимости новой координации и консолидации всех субъектов на­учной деятельности - от правитель­ственных структур до научного со­общества? Между тем выясняется, что главным в разработке програм­мы научно-технологического разви­тия станет даже не президентский Совет по науке и образованию, а его президиум. Ничего против его чле­нов не имею. Но сопоставьте: там 16 человек, а только Академия наук включает более двух тысяч членов, а еще есть профессора в РАН, есть про­фессора университетов, руководите­ли отраслевых институтов, научных структур корпораций, технопарков. И все сообщество оказывается от­сеченным от этой работы! Страшно сужается круг людей, участвующих в определении научной парадигмы развития. Это упущение, чреватое рисками роковых ошибок в будущем.

Без по-настоящему демократи­ческой формы обсуждения всех проблем, привлечения в качестве экспертов широкого круга квалифи­цированных специалистов ничего не выйдет. Опять получим решения не по правилам, а по понятиям. Слиш­ком узкому кругу отдается на откуп определение планов и бюджетное обеспечение. Нужно сделать выводы хотя бы из того, что целый ряд ша­гов предыдущего министра образо­вания его преемнице ныне приходит­ся исправлять. Удары по науке в 90-е годы во многом объясняют, почему мы сейчас отстаем по некоторым на­правлениям не только от Китая, а от Турции с Португалией.

В стратегии проходит тема мега­проектов с международным участи­ем. Согласен, этот мировой тренд следует учитывать, но нужно обяза­тельно научно просчитывать такие проекты. Уже ясно, что знаменитый проект международного эксперимен­тального термоядерного реактора (ИТЭР), родоначальником которого является академик Евгений Павло­вич Велихов, вряд ли станет реша­ющим и последним шагом на пути создания термоядерной энергетики. Это будет очень дорогой стенд для испытания новых материалов, что очень важно для Росатома, но, на­верное, такую задачу можно решить и более дешевыми способами.

 

- Как вы относитесь к мегапро­екту по освоению Арктики?

- Это действительно стратегиче­ская задача. В минувшем июне на ежегодном форуме «Технопром» в Новосибирске было четко заявлено: если все вопросы по Арктике решать только внутри Садового кольца сто­лицы, то Арктику мы потеряем. И здесь не обойтись без участия ре­гионов: 9 научных центров Сибир­ского отделения РАН (от Тюмени до Якутска) готовы к такой работе. Кроме того, у нас есть институты в Чите, Кызыле, Улан-Удэ, на Алтае.

В этом сила нашей страны. Только сибиряки понимают, как выживать в экстремальных условиях, контак­тировать с местным населением и решать экологические проблемы.

То же по Байкалу. Уже много лет есть соответствующая ФЦП, но день­ги делятся внутри Садового кольца, распределяются по федеральным структурам, а озеро сегодня пере­живает самую настоящую экологи­ческую катастрофу. И спросить не с кого. Водоросли наступают, рыбе плохо, чистейшая в мире пресная вода загрязняется... Огромное ко­личество денег вложено туда как в туристско-рекреационный объект мирового класса, а самому Байкалу все хуже и хуже.

 

-Какие вызовы стоят перед са­мой наукой?

-Они исходят из приоритетов научно-технологического развития. Первое - энергетика. В мире закла­дываются основы ее коренных изменений. На службу челове­ку придут возобновляемые  источники энергии - солн­це, ветер, биоресурсы.

Одно из направлений активно разрабаты­вается в нашем Ин­ституте теплофизики имени С.С.Кутателадзе. Вам что-то говорит понятие «подземное тепло»? Нет? В центре Земли температура 6 тысяч градусов, да и уже на глубине двух-четырех километров от поверхно­сти она выше точки кипения воды. Тепло, причем неисчерпаемое, у нас под ногами! Задача - его добыча и транспортировка на поверхность.

В традиционной энергетике буду­щее за повышением эффективности парогазовых установок. Благодаряновым материалам и подходам от­расль будет расти от 70-75 процен­тов. А в России на протяжении деся­тилетий ее показатель не поднима­ется выше 45 процентов, так что мы сильно отстаем.

Революция в биологии и медици­не - второе направление прорыва. Здесь нужны большие капиталовло­жения. Сравните бюджет института здоровья США - 100 миллиардов долларов и бюджет академии (уже Федеральное агентство научных ор­ганизаций - ФАНО) - менее 100 мил­лиардов рублей на все науки.

Третье - область когнитивных технологий, грубо говоря, развития информационных технологий до сте­пени сравнимости их возможностей с человеческим сознанием. Живой пример - это «Интернет вещей», ког­да десятки миллиардов всяких объ­ектов подключаются к Интернету. Не просто бытовые приборы - холо­дильники, роботы-пылесосы и тому подобное, но и системы управления сложными структурами - энергети­ческими, промышленными предпри­ятиями, крупными регионами и даже государствами. И все это состоится в самое ближайшее время.

 

- А где тут мы?

- У нас очень много делается, но все упирается в то, что мы упустили технологический уклад, связанный с микроэлектроникой и полупровод­никами. Ситуация не безнадежна, хотя вызовы весьма серьезны. А еще есть задачи, связанные с экологией, окружающей средой, глобальным потеплением. Последняя проблема не вполне осознана в научной сре­де: то ли речь о сезонных периоди­ческих изменениях климата, то ли о необратимых процессах?

 

- Если говорить в преломлении к Сибири, каково направление на­учного поиска?

- Сибирь - один из глобальных факторов экономического развития, источник минерально-сырьевых ре­сурсов, пресной воды и кислорода для атмосферы, но о ее возможно­стях мы знаем еще очень мало. Предстоит постепенно проникать в толщу земной коры. На глубине нас ждет много открытий. Ведь еще полвека назад в науке шли споры: есть ли во­обще нефть в северо-западной Сиби­ри? И многие отрицали, утверждали, что нефть - это Персидский и Мекси­канский заливы, Венесуэла, Техас... А академики Иван Михайлович Губкин и Андрей Алексеевич Трофимук, наш сибирский геолог из Новосибирского академгородка, упорно искали дока­зательства обратного и нашли.

Еще один глобальный фактор, формирующий состав атмосфе­ры, - тайга. Ею вообще сейчас ни­кто не занимается. Лесхозы практи­чески уничтожены, и каждое лето выгорают тысячи гектаров тайги. Наше доблестное ФАНО в прошлом году лишило статуса юридического лица уникальный, созданный еще в 1943 году в Красноярске Инсти­тут леса имени В.Н. Сукачева. По­смотрите на Финляндию, которая строит свое процветание целиком на освоении лесных ресурсов, совершенно несравнимых с россий­скими. А мы из отборного леса воз­водим заборы на дачах, а дорогую мебель из деревоплиты завозим из Германии, Италии и прочих, далеко не лесных стран.

 

- В академии разрабатывается концепция развития фундамен­тальных наук. Что в ней главное?

- В феврале она будет представ­лена Правительству. Академия наук настаивает на своей ответственно­сти за подготовку программ фунда­ментальных исследований, за науч­но-методическое руководство теми институтами РАН, которые сейчас находятся в ведении ФАНО. Она должна участвовать в определении научной политики и приоритетов наравне с университетами и корпо­рациями, а агентство - по закону - заниматься имуществом и бюджети­рованием институтов РАН.

Нужны новые формы работы по подготовке кадров высшей квали­фикации для науки, более активного участия в образовательных процес­сах. Интеграция усилий академии и профильного министерства должна стать одним из основных векторов деятельности...

 

- Реформа академии идет уже три года, но точки над «i» еще не расставлены. Почему?

- РАН добросовестно прошла свою часть пути, чего нельзя ска­зать про ФАНО. По ФЗ-253 научно­-методическое руководство наукой и образованием осуществляет ака­демия, но при этом региональные научные центры попали в ведение агентства вместо того, чтобы быть в составе РАН. Здесь ФАНО прямо на­рушает закон. Более того, началась кампания бессмысленного слияния академических организаций в ре­гиональных научных центрах по территориальному принципу с ли­шением статуса юридических лиц успешных и востребованных акаде­мических институтов.

 

- Какой вы видите оптимальную модель управления и организации науки?

- Она должна иметь ярко выра­женный и стимулирующий развитие характер, как в ведущих научных странах, а не репрессивно-каратель­ный уклон (сократить, ликвидиро­вать, уменьшить финансирование, закрыть, объединить), что приводит к атомизации и разрозненности на­уки. У нас Минобрнауки вкладыва­ется в университеты, академия во что-то свое, Роскосмос, «Росатом», Минобороны - все отдельно. Раз­дробленность науки не преодолева­ется, а последними решениями даже усугубляется. А отдачу можно полу­чить лишь при концентрации уси­лий и уважении к интересам всех членов научно-образовательного и инновационно-технологического со­обществ.

 

- В чем все-таки плюсы и мину­сы реформы?

- Плюс в том, что она, безуслов­но, встряхнула научное сообщество. Выросла публикационная актив­ность и внебюджетная деятельность успешных институтов РАН. Нега­тив - в нанесении удара по нашему главному конкурентному преиму­ществу: мультидисциплинарности и высокой степени интеграции. Эффективность фундаментальных и прикладных исследований в СО РАН достигалась благодаря продуманной межнаучной интеграции: геологи ра­ботали с физиками и математиками, физики с химиками, естественники с гуманитариями. Сейчас это нару­шено. Эродирует и межрегиональная интеграция. Теперь научные струк­туры вынуждены взаимодействовать друг с другом преимущественно че­рез аппарат ФАНО, и пользы это не приносит. Но больше всего пострада­ло международное сотрудничество. Когда в Новосибирск приезжают на­ши зарубежные партнеры, они уже не понимают, с кем иметь дело - с учеными или администраторами с московской улицы Солянка, где на­ходится агентство.

 

- Ваши пожелания ученым ко Дню российской науки?

- Впереди много работы в инно­вационной, технологической и обра­зовательной сферах. Это увлекатель­нейшее занятие, потому что любой младший научный сотрудник в про­цессе открытия уподобляется Богу. Желаю нашим ученым творческих успехов, энергии, выдержки, вдох­новенного служения своей великой Родине!   

   

Беседовала Людмила Глазкова