За науку! Интервью с председателем Сибирского отделения РАН, вице-президентом РАН, директором Института физики полупроводников им А.В. Ржанова СО РАН, академиком А.Л. Асеевым.

МММ – математика, мониторинг, медицина…

– Александр Леонидович, каковы, на Ваш взгляд, наиболее перспективные направления развития науки в Сибирском регионе?

– Одно из перспективных научных направлений – это математика. Математика по-другому заставляет воспринимать задачи, относиться к проблемам и т.д., тренирует и дисциплинирует ум. Второе направление связано с мониторингом окружающей среды – промышленной, аграрной. Здесь ставка делается на самые современные информационные технологии. Имеется очень много подходов, предстоит решать много задач. Для примера: в Европейском Союзе фермеры получают дотации. А эффективность их использования проверяется мониторингом урожайности.

И еще одно важнейшее направление – медицина. Для человека ведь что главное? Здоровье и все, что с этим связано: условия жизни, хорошее питание, лекарства, современное лечение и т.д. За последнюю четверть прошлого, ХХ века произошла революция в биологии, появились технологии, связанные с тончайшим использованием свойств генов, белков. Это громадная сфера деятельности. Представьте, ген содержит столько букв, сколько роман «Война и мир» Л.Н. Толстого. Всем этим надо овладеть. Достигнут колоссальный прогресс в том, как все это устроено. Когда мы задаемся вопросом, как это использовать, там открывается столько возможностей, столько вариантов, что все это требует систематизации.

Алтайский край является аграрным. Здесь есть научные школы, есть высокая степень научной готовности, есть кадры, о чем говорила Марина Михайловна Силантьева. Мы живем в мире свободы. Самое главное, чтобы для людей, которые хотят заниматься наукой, были созданы условия. А это забота и ректора, и коллектива университета, и мы в этом заинтересованы.

– Надеетесь ли Вы получить от взаимодействия с университетом себе какие-то «дивиденды» в дальнейшем? Скажем, перспективные кадры, пополнение Ваших академических «арсеналов» молодыми учеными? У Вас-то кадры тоже не молодеют?

– Да. Тут есть проблема. Связана она с тем, что после последней «революции» в РАН (мало кто знает, что у нас резко выросла зарплата. В.В. Путин поставил задачу, чтобы к 2018 году она превышала среднюю по экономике в два раза, и у нас в академии эта задача уже выполнена, зарплата сотрудников намного превышает среднюю по регионам), при той большой демократии, которая есть у нас, если человек работает, то неважно, сколько ему лет – 50, 60 или 70, есть даже 80-летние профессора, у которых глаза горят, так активно они работают. Тем не менее, век человека измерен. Поэтому мы, конечно же, заинтересованы в омоложении своих кадров. Если договоримся с Губернатором (речь идет об усилении в крае академического сектора), то какие-то из этих лабораторий со временем должны быть преобразованы в НИИ. Возможно, все вместе они со временем объединятся в два новых института, а это уже хорошая возможность карьеры для молодых ученых. И вообще в повестке стоит задача общей модернизации Алтайского научного центра Сибирского отделения РАН. У нас в Сибири девять научных центров, имея в виду, что мы работаем на территории Сибирского федерального научного округа. Пока Алтайский край имеет два крупных успешных НИИ. Это Институт проблем химико-энергетических технологий СО РАН и Институт водных и экологических проблем СО РАН. Это мало для Алтая. Поэтому стоит задача развития академической науки на Алтае, чтобы у молодежи был шанс, не уезжая из края, учиться здесь и работать, чтобы шло развитие промышленности и сельского хозяйства.

Говоря прямо, мы не сильно ищем от данного сотрудничества каких-то утилитарных выгод, поскольку мы – федеральная структура, которая имеет значительный бюджет. Но перед нами стоят задачи по научному развитию в регионе, и мы понимаем свою ответственность в их решении. Эта работа на первый взгляд незаметна, но она идет – через контакты с администрацией края, с Алтайским госуниверситетом.

– Задачи по сближению с вузами академических структур исходят от правительства?

– В том числе импульсы идут и оттуда. Однако то, что я побывал в Алтайском университете, – очень хороший знак, хороший импульс, и это открывает серьезные перспективы. Понятно, что энергия, импульс должны исходить и от местных органов власти. Но многое решается и наверху, зависит от политической и экономической ситуации в целом в России. И в этой связи хочу сказать, что за последние четыре года Сибирским отделением РАН создано четыре новых института, из них два – у ваших соседей в Кемерово, где была очень хорошая база, был создан центр, шло успешное развитие при поддержке местных органов власти. Ведь сотрудникам нужны квартиры, студентам – общежития и много чего другого. Но и здесь, на Алтае, на мой взгляд, ситуация благоприятная, и предстоящая встреча с Александром Богданович Карлиным, надеюсь, оправдает наши надежды.

Выращивать все – тогда что-то вырастет

– Александр Леонидович, какова стоимость проекта по организации этих шести лабораторий? Из каких источников все это будет финансироваться их создание?

– Материально-техническая база – это в основном университет: помещения, ставки преподавателям. Наш вклад – это организация совместительства. Что касается оборудования, то тут мы будем работать совместно, будем закупать самое современное новое оборудование. Одна из форм, которые будут создаваться здесь, на Алтае – это центры коллективного пользования. Мы хотим создать на Алтае распределенный (Барнаул – Бийск, скорее всего) Центр коллективного пользования, где будет установлено самое лучшее оборудование. Для начала оно будет связано с использованием тонких химических методов диагностики. Это то, чем занимается ИВЭП, изучая, сколько примесей в воде, в пищевых продуктах. То же самое касается Института химико-энергетических технологий. Они занимаются не только взрывчаткой и ракетным топливом, но и фармацевтикой, получением всяких тонких химических веществ. Чтобы работать на современном уровне, нужно иметь очень хорошее оборудование. Это первое. А второе – нужно иметь людей, которые были бы способны работать на этом оборудовании. Эта вторая задача как раз стоит перед университетом – подготовить такие кадры. Если студент осваивает какой-нибудь сложный прибор, он обеспечивает себя работой на всю жизнь.

У нас есть определенные ресурсы. Но больше всего мы рассчитываем на федеральные средства. Будем выступать с совместными заявками. Будем подкреплять заявки университета. Тут надо как на грядке: выращивать все – тогда что-то вырастет. Мы заинтересованы в том, чтобы как можно больше талантливых людей приходило в науку, кто-то из них обязательно станет великим, сделает открытия.

– Наш Алтайский госуниверситет на днях отпраздновал 39-ю годовщину. То есть мы еще достаточно молоды и пока не обрели высокий статус федерального или национального исследовательского университета. А хочется большего. Что бы Вы посоветовали нам в плане дальнейшго развития с высоты Вашего опыта?

– Тут все понятно. Программа развития национального исследовательского университета – это, во-первых, хорошие показатели по науке. Это число публикаций, индекс цитирования – вы все это знаете. Сделать это в рамках университета довольно сложно. В Сибирском отделении РАН на самом деле работают больше сотни научных школ. Каждая научная школа – это гарантированные публикации. У нас ведущие ученые печатают статьи в ведущих изданиях мира, таких как «Natural science» («Естественные науки») и др. Без научной школы, без опыта работы добиться этого очень сложно. В этом смысле вы избрали очень правильный путь развития здесь, в Барнауле. Сотрудничество с СО РАН в плане создания научных совместных лабораторий станут фабриками таких результатов.

Вторая составляющая часть – это инновационные процессы. И здесь должен быть выход на бизнес, финансовые результаты. Выход на бизнес тоже обеспечивается с помощью федеральной поддержки. Бизнес у нас избалованный, ему нужно предлагать совершенно новые неожиданные решения. Инициативно работать в инновационном бизнесе без науки невозможно. Мы должны иметь совершенно новые методы, лучшие способы аналитики для получения результатов. Собственно, цель этих лабораторий – достичь таких результатов, чтобы бизнес сам сюда пришел. Неважно, чем он занимается: переработкой зерна, новыми сортами сельхозкультур или чем-то связанным с животноводством. Должно использоваться все самое лучшее в этой сфере. И от этого университет будет прирастать. Должен быть какой-то центр, где принимаются новые решения, вырабатываются новые технологии.

При этом не стоит питать иллюзий, что все быстро появится. Первое время эти новые лаборатории, Центр совместного пользования должны брать то, что есть. Надо, чтобы это было поставлено здесь. Эта станет основой для дальнейшего развития. И для выхода на финансовые поддержки.

Главные профессии - учитель, инженер и врач

– Сегодня много говорят о качестве образования. Вы тоже сталкиваетесь с выпускниками университета. Как бы Вы оценили уровень их подготовки?

– В целом должен сказать, после катастрофы 90-х годов, в том числе образовательной, ситуация исправляется. Простой пример. В середине мая у нас было выездное заседание научно-консультативного совета Фонда Сколково, у нас были два нобелевских лауреата. Один из них – наш Алферов, который занимается полупроводниками, он часто у нас бывает. Второй – это Роджер Корнберг – американский биохимик, лауреат Нобелевской премии (2006) по химии, профессор структурной биологии Стэнфордского университета. Мы попросили Корнберга прочитать открытую лекцию в Доме ученых. Там два зала: малый на 200 человек и большой на тысячу с лишним. Сначала заказали малый зал, исходя из того, что биология – сложная наука. Речь шла о молекулярных механизмах передачи генной информации. Но потом на всякий случай заказали большой зал. И этот большой зал оказался полон! Причем, две трети зала составляла молодежь!

После того, как случилась перестройка, молодежь пошла в бизнес, в юристы, менеджеры и т.д. Сейчас ситуация меняется. Никто уже сильно не хочет сидеть в ларьках, банках, хотя это до сих пор выгодно. Молодежь хочет заниматься наукой! Это чувствуется и по приему в университет, и по конкурсам. Я на самом деле почетный доктор Томского государственного университета, почетный профессор Бурятского государственного университета и ряда других, мне приходится выступать, встречаться с людьми. Так вот, произошел перелом, молодежь хочет учиться, заниматься наукой. Дело это сложное, не гарантирующее успеха, не всем везет… Но в этом плане ситуация абсолютно благополучная. Я также должен сказать, что нет никаких оснований для пессимизма. Что действительно упало – так это качество образования в школе. С этим дело плохо. Тем не менее, у нас много талантливых ребят. Ситуация исправляется, хотя и медленно. В обществе должны быть три главные профессии: учитель, инженер и врач. Когда это произойдет, в нашем обществе будет развитие…

– А банкир?!

– Считать чужие деньги – ума много не надо. А у нас из этого сделали невесть что. Мы должны переболеть этой болезнью…

Высокая миссия университета

…Миссия университета в этом смысле – правильная, благородная и высокая!

В 90-е годы, когда я стал директором института, ситуация была очень сложная, денег не хватало. Было много предложений типа: половину сократим или выгоним, а остальных хватит. Я говорил: «Нет уж, извините, когда мы неминуемо перейдем к развитию, выяснится, что кадры-то воспитываются не сразу: пять лет в университете, три года в аспирантуре и после еще нужно много поработать, чтобы добиться успеха. Ученый – штучный товар и очень дорогого стоит». В те годы я много ездил по заграницам, знал ситуацию в мире и сказал моим оппонентам: «Готов поспорить, что если вы выберете самого, на ваш взгляд, ленивого и неудачливого сотрудника, я берусь устроить его в любой ведущий университет мира: Стэнфорд, Оксфорд…» Со мной спорить никто не стал – знали, что я выиграю. И действительно, прошло время, и все те, кого хотели уволить, выгнать и сократить, со временем съездили и в Штаты, и на «Самсунг», и на Тайвань, и в Китай – везде их принимали, потому что везде в мире – дефицит научных кадров. И с этой точки зрения успешно работающий университет выпускает кадры, которые устроятся в любой точке мира. Без проблем. На науку в настоящее время тратится очень много.

– Много ли выезжает в настоящее время молодых ученых в другие точки мира?

– Нет, эта волна прошла. Это было актуально в 90-е годы, когда валюта стоила очень дорого, и человек, поехав на 2-3 месяца за рубеж поработать, мог купить на заработанные средства квартиру, машину и т.д. Сейчас цены везде мировые, выезжать смысла нету, жизнь у нас стала более комфортной в смысле доступности товаров и т.д. Более того, многие из тех, кто уехал, страдали ностальгией – болезнью чисто русской (родные березы, русское поле, речка и т.д.). Я тогда читал лекции в Америке, заключив годовой контракт, однако через четыре месяца сказал: «Нет, ребята, с меня хватит!» И так тогда истосковался по дому, что первым делом, когда приехал, пошел в гараж: пилить, убирать, – в общем, жить нормальной жизнью сибиряка. Многие приезжают, интересуются, когда можно вернуться, многие возвращаются. К нам в институт вернулся один из сотрудников, который 15 лет проработал в Цукубе («Научный город» в Японии). Семья отказалась жить в «Cтране восходящего солнца». Она абсолютно чужда нашему менталитету. Конечно, он вернулся не на пустое место: наш институт выиграл грант, на который мы купили оборудование даже лучше, чем то, которое у него было в Японии. У нас – лучше!

– Это радует! Вы добавили нам долю оптимизма.

– Все так! Я бывал недавно в Германии. Там наши немцы – тоже хотят вернуться в Россию! Здесь хорошо, нет только такой четкой организации, упорядоченности, соблюдения традиций и защищенности, как в Германии. Но это дело наживное!

Подготовил Владимир Клименко