Совет директоров. Академик Ренад Сагдеев — выдающийся российский ученый, награжденный за свои исследования Государственной и Ленинской премиями. Сегодня он — первый заместитель председателя СО РАН, директор Международного томографического центра СО РАН.

Харизматичный, жизнерадостный, целеустремленный, он и не выглядит на свои 70 лет, и не ощущает себя семидесятилетним. Сегодня талантливый ученый — гость нашей рубрики.

— Ренад Зиннурович, Вы родились в 1941 году. Оставили ли след суровые военные годы в вашей душе? Какие воспоминания детства вам запомнились больше всего?

— Да, я родился в первый год войны — в самое тяжелое время, в Казани. Многие научные институты Академии наук были эвакуированы в наш город. Мама — учительница математики, всю жизнь работала преподавателем в средней школе. Отец закончил МГУ. Тоже математик по образованию. Он поступил в аспирантуру Института им. Стеклова, но потом перешел на партийно-государственную работу, занимал высокие посты в правительстве Республики Татарстан. И всю жизнь очень трепетно относился к науке, поскольку сам хотел ею заниматься. Его влияние в семье было очень велико. Он делал все возможное, чтобы мы, дети, занимались наукой.

У моих родителей было четверо сыновей: Роальд, Роберт, Ренад и Рустам. Когда родился старший сын, отец его назвал в честь Роальда Амундсена, открывшего Южный полюс. Второй сын получил имя в честь англичанина Роберта Пири, открывшего Северный полюс. Когда родился я, отец долго изучал энциклопедию, имена выбирал, и планировал назвать меня Жаном или Жаком. Но мама воспротивилась и назвала меня Ренадом.

Годы были тяжелые. Жили мы скромно в маленькой квартирке. Потом нам дали 2-комнатную квартиру в Школьном переулке. На этой небольшой улице и выросло несколько академиков: Александр Арбузов и его сын Борис Арбузов, Роальд Сагдеев и Ренад Сагдеев.

— Когда у Вас появилось желание заниматься наукой?

— Еще в школе. С 7-го класса углубленно занимался математикой. Но вообще моя детская мечта была — стать астрономом. У нас в Казани был хороший планетарий. Кроме того, я сам собирал телескопы из линз, цилиндрических зеркал, картона, бумаги, дерева. Собранный мной телескоп имел 200-кратное увеличение. Я выносил свой прибор во двор, и мы с ребятами смотрели на звезды, на Луну. У нашего поколения уличная жизнь бурлила. Все было в этой жизни: и драки, и соревнования, и даже телескопы. Это сегодняшние дети сидят дома. У нас, наоборот, вся жизнь протекала на улице. Я занимался легкой атлетикой, мои братья тоже не чурались спорта. В школе учился хорошо, был круглым отличником, но паинькой меня не считали. После окончания школы поступил в Казанский университет.

— А как Вы очутились в Новосибирске?

— Я проучился два года в Казанском университете и поехал на каникулы в Новосибирск в Академгородок к старшему брату Роальду, который работал деканом физического факультета Новосибирского университета и заведующим лабораторией Института ядерной физики Сибирского отделения. Это было в 1963 году, когда Академгородок только создавался. Время было потрясающее: из каждого окна звучали песни Окуджавы, Высоцкого. Был такой дух пионерства, вольнодумства, который мне пришелся по душе. И когда брат предложил мне перейти в НГУ, я, практически не раздумывая, согласился. Более того, в Казань я уже не вернулся. По почте получил документы. Правда, пришлось дополнительно сдать шесть экзаменов, потому что программы на физическом факультете отличались.

Старший брат не только перетянул меня из Казани, но именно по его совету я выбрал специализацию по химической физике, новой науке, которая была на стыке химии, физики, биологии. Мне эта идея понравилась, и по окончании НГУ я был распределен в Институт химической кинетики и горения. Моим первым руководителем стал академик Юрий Молин, выдающийся ученый. Можно сказать, я попал в хорошие руки. Я горжусь, что в то время мои первые две работы были опубликованы в Америке совместно с академиками Воеводским и Молиным. Это были самые творческие, романтичные и плодотворные годы моей жизни.

Вспоминается традиция Воеводского собирать сотрудников института как аспирантов и студентов, так и ведущих ученых на «большие сидения». В течение нескольких дней мы обсуждали текущее состояние науки и фантазировали. При этом все участники этих сидений должны были высказываться честно и откровенно, как любил говорить Воеводский — «по гамбургскому счету». Кстати именно на этих сидениях был сформирован вектор нашей работы, выбрано направление в исследованиях.

— Расскажите о них подробнее.

— Первые исследования касались изучения магнитных взаимодействий в парамагнитных частицах — свободных радикалах и комплексах. В 70-х годах были открыты новые явления влияния магнитного поля на радикальные химические реакции и магнитный изотопный эффект. Эти открытия позволили изменить фундаментальные основы современной химии. Показано, что в ряде случаев спиновые эффекты (влияние электронных и ядерных спинов) играют важную роль в химических процессах. Эти работы заложили основу нового раздела химической науки — спиновой химии. Коллективу ученых, работавших над этим исследованием, была вручена Ленинская премия.

— Как видится теперь, самая большая авантюра (в хорошем смысле) Вашей жизни пришлась на годы перестройки: Вам удалось открыть частный научный институт, который впоследствии Вы передали Академии наук. Расскажите о своем детище.

— 90-е годы прошлого столетия принесли с собой новое мировоззрение. Это было время ожиданий, больших надежд. В те годы я работал заместителем директора Института химической кинетики и горения. У меня возникла идея создать научный институт, который бы сам зарабатывал деньги на науку и не зависел от государства. Спустя годы я понял, что это иллюзия. А тогда я пытался свою идею претворить в жизнь и небезуспешно.

В те годы появились работы по магнитно-резонансной томографии. Был открыт метод, с помощью которого можно было получать изображение внутренних органов человека, причем удивительно высокого качества. Ученые воплотили мечту всех медиков: заглянуть внутрь, не разрезая.

Это направление было мне очень близко, и я решил им заняться. Фирма «Брукер» поставила Академии наук оборудование в рассрочку. Был создан отдел при Институте химической кинетики и горения. Впоследствии я решил создать отдельный институт. Попытки найти источники финансирования внутри страны закончились неудачей. Тогда мне посчастливилось познакомиться с крупным немецким бизнесменом и ученым — профессором Гюнтером Лаукиеном (позднее он был избран иностранным членом Российской академии наук). Он поддержал идею создания совместного научного института. При этом была достигнута договоренность о том, что никто из учредителей не получает дивиденды от деятельности института (все доходы идут на его развитие). Только на строительство нового здания фирма «Брукер» выделила 750 тыс. немецких марок. Этих средств хватало на подготовку технической документации и возведение монолитного остова здания.

Для завершения работ был создан коммерческий отдел, который зарабатывал деньги и вкладывал сначала в строительство института, потом в обеспечение его жизнедеятельности.

Статус института после окончания строительства был определен как некоммерческое партнерство. Несколько лет институт жил самостоятельно, без бюджетной поддержки. Впоследствии из-за финансовых проблем (в основном — налогов) мы приняли решение передать его Сибирскому отделению РАН. В 2000 году Международный томографический центр полностью (здание, оборудование, коллектив) перешел в структуру СО РАН.

К слову сказать, институт получился очень уютный и современный. Во-первых, он компактный. Общее количество работников — 90 человек. Небольшой коллектив ученых ведет исследования по спиновой химии, изучаются новые магнитные материалы. Второе направление — медицинская томография. За это время в МТЦ обследовано более ста тысяч человек. По эффективности работы, по публикациям МТЦ в течение ряда лет занимает первое место среди химических институтов. Во-вторых, он комфортен не только для работы, но и отдыха. Здесь есть своя сауна, бассейн, комната отдыха, красивая территория.

— Вернемся к химии. Сегодня с этой наукой связывают большие надежды. На Ваш взгляд, что человечеству даст химия?

— Я считаю, что химия — одна из важнейших наук. Тот же Ломоносов в первую очередь был химиком. Химия — это практически все, что нас окружает: материалы, лекарства, взрывчатые и горючие вещества. Химия — это царица наук и не зря ООН приняла решение сделать 2011 год Годом химии, а предыдущий год был Годом Менделеева. Современная химия тесно переплелась со многими науками: математикой, физикой, биологией. У нее большое будущее!

— А Ваши сыновья тоже пошли по вашим стопам?

— Они оба работают в Томографическом центре, у обоих техническое образование. Старший — заместитель директора центра, младший отвечает за компьютерное обеспечение.

— Часто в литературе ученые выставляются некими отшельниками-одиночками. Ваш темперамент — этому полная противоположность.

— По знаку зодиака я Стрелец, и этим все сказано: не могу долго на одном месте сидеть. Несмотря на то что у меня большая загруженность в Сибирском отделении, успеваю поучаствовать в некоторых российских и международных проектах. В Московском университете под моим руководством был создан центр магнитной томографии и спектроскопии. Другой проект, в котором я принимаю участие, — «Протеом человека». В свое время был международный проект «Геном человека». В нем участвовало научное сообщество многих стран. Теперь стоит задача — изучить все белки, а их в организме человека около пяти миллионов, их функции. Это поможет открыть принципиально новые методы лечения, новые диагностики, новые лекарства. Команда ученых уже сформирована, и России досталась так называемая 18-я хромосома.

— О чем Вы мечтаете? Что еще не удалось выполнить?

— Я понимаю, что у меня юбилей, но внутренне я себя 70-летним не ощущаю. Как говорил Жванецкий, я нахожусь на пике склона лет. И вообще все эти юбилеи я не слишком люблю. Как признавалась Раневская, возраст и юбилеи — все это большая личная неприятность. Лучше об этом не думать. Мне бы хотелось, чтобы сотрудники моего института росли профессионально, делали новые открытия. Да и у меня еще немало планов и проектов, в которых мне хотелось бы поучаствовать лично.

Беседовала Наталья Лобанова.